Выстрелы из смуты

Трехвековая история дома Романовых, протянувшаяся через самые бурные столетия истории Российской, полна трагических и драматичных событий. Начавшись в 1613 году, во времена бурной Смуты, и завершившись в годы еще более тяжкие, она отметилась и цепью странных, почти мистических совпадений.

Первый из Романовых носил имя Михаил, - и последний, младший брат царя, в чью пользу безуспешно отрекся Николай II, также Михаил. Ипатьевским назывался монастырь, откуда был призван на царство малолетний Михаил, сын митрополита Филарета, и "Ипатьевским" же был дом, в подвале которого закончил жизнь последний человек, официально носивший титул русского Императора, вместе со всей семьей и наследником.

Были и другие события в истории этой династии, которые вызывают подлинное изумление, - как необъяснимостью, так и мрачным символизмом.
Однако не менее интересно, как странно подчас сплетались судьбы людей, казалось бы, мало связанных друг с другом, однако подхваченные водоворотом истории, влиявших друг на друга самым решительным образом.

25 июля 1918 года белые взяли Екатеринбург. Для надзора за расследованием убийства царской семьи, Верховный правитель России адмирал А.В.Колчак назначил главнокомандующего западным фронтом
генерал-лейтенанта М.К.Диретихса.

Расследование было поручено следователю по особо важным делам Омского окружного суда Н.А. Соколову. Основываясь на многочисленных свидетельствах, а также предметах найденных на месте преступления и рядом с местом захоронения Романовых, Соколов восстановил ход развития событий. В результате расследования Соколовым было установлено, что одним из главных организаторов убийства царской семьи был член исполкома Екатеринбурга Пётр Войков.

Петр Войков родился в г. Керчь в мелкобуржуазной семье. В 15 лет стал членом РСДРП. Ему не было 20 лет, когда он готовил покушение на градоначальника Ялты и, спасаясь от ареста, он выехал за границу. Там он освоился в среде российских политэмигрантов, и с головой окунулся в революционную работу.

Учился в Женевском и Парижском университетах. Весной 1917 года через Германию в пломбированном вагоне в Россию направились В.Ленин и его ближайшие соратники, среди них был и Войков. С осени 1917 г. Войков на Урале занимает руководящие посты в структурах местной советской власти. В июле 1918 г. Войков принимает непосредственное участие в организации убийства царской семьи.

Нет сомнения, что этот непростой человек, "профессиональный революционер", вызвался на столь неприглядное дело, как расстрел женщин и детей добровольно, - для людей его сорта принципиально значимым критерием всегда была "революционная необходимость". Однако даже для него это оказалось совсем нелегко.
Для приведение в исполнение уже вынесенного, по сути, приговора, потребовался формальный предлог. Им стали сообщения, якобы передаваемые какими-то заговорщиками из числа "офицерства", среди продуктов, которые привозили из города для царской семьи.

Эти записки, подкладываемые в пробку молочной бутылки, по мнению Соколова, писал непосредственно сам Войков... Николай Романов, к тому моменту уже потерянный и раздавленный человек, ответил на некоторые из них, после чего и записки, и ответы бывшего самодержца стали "весомыми доказательствами" заговора с целью его освобождения. Не совсем понятно, зачем Войкову понадобились такие сложности, - все указывало на то, что никакого желания освобождать бывшего царя колчаковцы, стоящие буквально на окраинах города,

не выказывали, авторитет царской власти в народе стремился к нулю. Да и вообще, складывалось ощущение, что и сам "гражданин Романов", и его семья, были уже решительно никому не нужны. Видимо, даже у такого человека как Войков, все-таки имелась потребность чем-то оправдать явное преступление, которое предстояло совершить.

Как следует из материалов Соколова, есть письменное требование от 17 июля 1918 г. в аптекарский магазин "Русское общество": "Предлагаю немедленно без всякой задержки и оговорок выдать из вашего склада пять пудов серной кислоты предъявителю сего. Обл. Комиссар Снабжения Войков". Как справедливо рассудил следователь (и подтвердила современная экспертиза), концентрированная кислота была нужна для уничтожения тел расстрелянных. Однако этого не хватило: в тот же день, поздно вечером, последовало второе требование Войкова: "Предлагаю выдать ещё три кувшина японской серной кислоты предъявителю сего. Обл. Комиссар Снабжения Войков".

Однажды, гораздо позже, под влиянием выпитого на вечере сотрудников посольства, он рассказал будущему невозвращенцу Беседовскому жуткую историю убийства Царской Семьи в доме Ипатьева. "Это была ужасная история", - говорил Войков, держа в руках перстень с рубином, переливающимся цветом крови, который он снял с одной из жертв после убийства. - "Мы все участники были прямо-таки подавлены этим кошмаром. Даже Юровский, - и тот под конец не вытерпел и сказал, что еще несколько таких дней, и он сошел бы с ума".
В 1924 г. П.Войков получил дипломатический пост полномоченного посла (полпреда) в Варшаву.

7 июня 1927 г. в Варшаве на перроне центрального железнодорожного вокзала девятнадцатилетний Борис Каверда выстрелами из револьвера смертельно ранил советского посла Войкова.

На допросе в полиции он сказал: "Еще в прошлом году я хотел ехать для борьбы с большевиками в Россию. Я говорил об этом моим друзьям. Не знаю, почему они умолчали об этом здесь перед судом. Но пришло время материальной нужды, и мне не удалось осуществить мой замысел. Но когда мое материальное положение укрепилось, я опять начал думать о борьбе и решил поехать в Россию легально. Я собрал немного денег и приехал в Варшаву, а когда мне было в этом отказано, я решил убить Войкова, представителя международной банды большевиков. Мне жаль, что я причинил столько неприятностей моей второй родине - Польше"...

Как позднее писал в своих воспоминаниях Б. Каверда - первую информацию о роли Войкова в убийстве царской семьи и последующего уничтожения тел убитых, он получил из вышедшей в эмиграции книги Н.Соколова "Убийство царской семьи".

Суд над Борисом Ковердой был проведен очень быстро: 7 июня было совершено покушение, а уже 15-го был вынесен приговор. Оба заинтересованные правительства, польское и советское, имели для этого основания. Польша не хотела осложнять отношения со своим опасным соседом, с которым она не так давно закончила войну. Для Советского же Союза долгое следствие и разбор причин покушения грозили превратить суд над Ковердой в осуждение советского режима в глазах у мировой общественности. Большевики боялись повторения суда над другим русским эмигрантом, швейцарским подданным Конради, застрелившим в 1923 г. секретаря советской делегации Воровского. Швейцарский суд оправдал Конради и тем самым в ходе процесса разоблачил и осудил большевицкие злодеяния в России.

Характерно, что советская сторона с самого начала признала Коверду именно тем, кем он себя позиционировал, - мстителем-одиночкой, не имеющим меркантильных побуждений. За весь процесс с советской стороны не было ни единого слова об агентах Антанты и других террористах, покушающихся на дипломатов молодой Республики.
Б. Каверда работал корректором в газете "Белорусское слово" .

Родители Б. Каверды были учителями и во время гражданской войны жили в Самаре, куда были эвакуированы во время Первой Мировой войны из Вильно, занятого немцами. Там Борис видел деяния советского Ч.К., как, очевидно, видел и деяния контрразведки КОМУЧА, и сербских "добровольных карателей". Самара неоднократно становилась центром сражений Гражданской, переходила из рук в руки, и каждая новая власть, как водится, творила кровавый произвол. Характерно, что по многим свидетельствам, из всех "армий" так или иначе побывавших в Самаре, как пламенные и бескорыстные борцы с большевиками местным жителям запомнились именно польские отряды. Поразительно, что никогда не питавшие особой любви к царизму поляки тем не менее отважно сражались за Россию, - в отличие от тех же чехословаков или сербов, преследовавших в первую очередь, корыстные интересы.


Возможно, еще и поэтому в 1921 г. семья Б. Каверды выехала в ставшую независимой Польшу.

За убийство Б. Каверда был приговорён к бессрочным каторжным работам. Польский президент маршал Пилсудский заменил наказание на 15-летний срок. Нет оснований считать, что строгий польский диктатор дал террористу серьезную поблажку, - лишь через 10 лет после вынесения приговора Б. Каверда был освобождён по амнистии. После войны он жил в США и умер в 1987 г. Отпевание и похороны состоялись 20 февраля в монастыре Новое Дивеево.

Князь Павел Дмитриевич Долгоруков родился 8 августа 1866 года, в Царском Селе под Петербургом. Воспитывался в Москве, учился в реальном училище. В 1889 году окончил естественно-исторический факультет Московского университета. Действительный статский советник. В качестве государственного служащего честно трудился на благо государства, - к примеру, в 1894 году во время голода в Поволжье был в числе уполномоченных правительства в Самарской губернии по устройству общественных работ.

Работал в земстве Московской губернии. Его заслуги и честность были отмечены. С 1898 года занимает придворную должность камер-юнкера, со следующего года (редкий в те годы рост) уже камергер. Его главной работой была организация профессиональных объединений народных учителей, он был организатором нескольких учительских съездов. Вместе с братом Петром Павел Дмитриевич был основателем первого в России Московского общества Мира, участвовал в международном конгрессе Мира в Стокгольме. С начала 20-го столетия Долгоруков принимал деятельное участие в движении либерально-прогрессивного направления, стремившегося главным образом к введению в России конституции и проведения социальных реформ.

Павел Долгоруков был в числе основателей Союза Освобождения с печатным органом того же названия. Стал также одним из основателей кадетской партии, членом, а затем и председателем её центрального комитета. В 1906 году за свою либеральную деятельность был лишён придворного звания камергера и принуждён покинуть должность Предводителя дворянства.

Либерализм ненавидели отнюдь не только левые, но и консерваторы, и терпеть такого человека при тогдашнем Дворе не собирались...
В 1907 г.- Павел Дмитриевич

стал членом Второй Государственной Думы г. Москвы.
В 1917 г. от Москвы был избран членом Учредительного Собрания, - первого российского настоящего национального законодательного собрания с крайне печальной судьбой. После разгона последнего большевиками был заключён в Петропавловскую крепость вместе с партийными единомышленниками, позже расстрелянными большевиками.
Во время последнего этапа Первой Мировой был во главе одного из саперных отрядов "Всероссийского Союза Городов", работавших в Галиции.

Во время гражданской войны содействовал борьбе с большевиками, сначала в Москве, потом на юге России. Работал в Осведомительном агентстве (Осваг), созданном с целью координации политико-идеологической деятельности правительства генерала А. И. Деникина, организовывал многочисленные публичные собрания и выступал на них.
После разгрома Врангеля и Крымской эвакуации в 1920 г. возглавлял отдел образования при главном командовании Добровольческой армии сначала в Галлиполи, затем в Сербии. Таким образом, сквозь глубину времени мы видим честного человека, убежденного в своей правоте, и наверняка желавшего лишь одного, - бороться за ту Россию, которую любил всей душей. Увы, этой России уже не было...

В 1924 г., желая лично убедится, что эмигранты могут рассчитывать на поддержку в случае возвращения на Родину, Павел Дмитриевич, анонимно, под видом старика-странника, предпринял нелегальный переход через Польшу в Советскую Россию.
Вскоре по переходе границы был арестован, однако узнан не был, и вскоре был выслан обратно в Польшу.

В 1926 г. вторично нелегально перешел через Румынию в Россию, видимо, с теми же целями, - и на этот раз, был арестован по дороге в Москву 13 июля 1926 года.
В ответ на убийство Б. Кавердой посла в Польше П.Войкова 7 июня 1927 г. советские власти расстреляли 20 заложников.

В их числе был и видный российский деятель, один из лидеров так и не набравшего силу Конституционного движения, русский князь и патриот Павел Дмитриевич Долгоруков.
Так странным образом сплелись эти судьбы, - человека, убившего последнего русского самодержца и его семью, совсем молодого гимназиста, отдавшего десять лет жизни в обмен на акт справедливой мести за всю Россию, и князя старинного рода, политика и педагога, который всю жизнь той, прежней России, служил.

Они совсем не похожи друг на друга, их невозможно сравнивать, однако нам, потомкам, есть о чем задуматься, глядя на их портреты, как и на портреты сотен других, пытавшихся честно пройти выбранный путь в то смутное, тяжелое время. Объединяет их одно, - среди них не было ни победителей, ни побежденных. Достойные остались в людской памяти, недостойных покарало само время.

Поэтому лучшее, что мы можем сделать в память о достойных, - никогда не допустить, чтобы наша страна вновь пошла по пути кровавого разгула, чтобы ради абстрактных идей пролилась детская кровь в подвале. Избежать ожесточения, и ... просто жить дальше, стараясь быть в свою очередь достойными предков.